Недавно я прочитала совершенно потрясающий рассказ "Вопль", направленный против лжи, власти денег и женской закрепощенности. Для тех, кто интересуется жизнью российского общества конца 19 века - эта повесть просто неоценимый кладезь информации! Автор - Мария Крестовская, и ее жизнь не менее увлекательна, чем ее произведения!
читать дальшеВот что известно сегодня о Марии Крестовской. Ее отец - известный литератор Всеволод Крестовский, автор "Петербургских трущоб". Родители развелись, когда Мария была совсем ребенком. Воспитывалась она у бабушки и с 10 до 17 лет - в Смольном. Затем мы встречаем ее имя на афишах Киевского драматического общества и, наконец, театра Ф. А. Корша. Под псевдонимом Ростовская будущая писательница играла в пьесах А. Н. Островского вместе со Стрепетовой, Ленским, Ермоловой. Потом - неудачный роман с немолодым женатым художником. Он оставил совсем юную мать и ребенка на произвол судьбы и исчез... Затем - переезд в Петербург и встреча с будущим мужем, очень богатым Евгением Картавцевым, который, помимо других высоких должностей, состоял и казначеем Литературного фонда. Он усыновил ребенка и тем самым дал ему возможность со временем поступить в Морской кадетский корпус.
Литературная деятельность Марии Крестовской начинается с середины 80-х годов. А уже через четыре года выходит собрание ее повестей, рассказов и романов в четырех томах. Критике случалось называть ее "русской Жорж Санд"... Существует свидетельство, что вся Москва и весь Петербург с увлечением зачитывались "Артисткой" Крестовской, гадая, кого же хотела изобразить писательница - Ермолову, Савину или обрисовала собственную жизнь. Чехову очень понравился рассказ Крестовской "Вопль".
Портрет И. Репина
В конце 90-х годов супруги Картавцевы приобрели имение в Финляндии в одним из популярных дачных районов Черная речка.
В начале XX века здесь поселились Л. Андреев, И. Павлов, Д. Менделеев, Г. Чулков и многие другие известные в России люди. По эскизам Марии Крестовской в полюбившемся уголке соснового бора, с которого открывался вид на лазурную гладь Финского залива, с помощью известных архитекторов был построен роскошный дом, разбиты сиреневый сад и парк. Новое поместье муж-миллионер назвал именем любимой жены – "Мариоки".
Своему имению и посвятила Мария Всеволодовна остаток жизни. Никогда не занимавшаяся раньше садоводством, она превратила Мариоки в удивительный памятник садово-паркового искусства. Имение всегда было полно гостями. Здесь любила отдыхать Т. Л. Щепкина-Куперник. "О Мариоках я могла бы писать томы, я им посвятила множество стихов, называвшихся "Сказки Мариок", и для меня они остались прекрасной сказкой моей молодости" – писала она. Частым гостем в Мариоках был известный юрист и общественный деятель А. Ф. Кони, он приезжал сюда не только отдыхать, но и работать, так как атмосфера дома способствовало этому. Это живописное место привлекло Всеволода Мейерхолыда который а 1912 году работал с артистами в Териоках. Хозяева были гостеприимными, но не назойливыми. Е. Картавцев сделал такую запись в альбоме жены: "Основное правило Мариок – хозяева не занимают гостей, гости не заботятся о хозяевах: каждый сам решает, что ему нравится и проводит время, с кем ему весело. Обязанность же хозяев – приютить и накормить своих гостей. Что сверх того – то от лукавого".
Последние годы жизни Марии Всеволодовны были очень тяжелыми: давала о себе знать болезнь сердца. Ее лечили известные профессора Бехтерев и Павлов, жившие недалеко от Мариок. Но болезнь прогрессировала. 6 июля 1910 года – ее не стало.
Вскоре рядом с могилой на деньги Картавцева была построена красивая белая церковь "Всех скорбящих радости" (это была одна из первых построек архитектора И. Фомина), Евгений Эпафродитович построил ее в память жены. Позже на могиле был установлен прекрасный памятник работы В. Лишева.
"Великолепный памятник... возвышался в стороне от церкви, на склоне горы. Это была огромная глыба гранита, а на ней, в натуральную величину, сидела в кресле красивая бронзовая женщина и задумчиво смотрела на море. У ее ног валялся плюшевый мишка, тоже из бронзы", - это отрывок из воспоминаний В. Андреевой, дочери писателя Л. Андреева, который тоже был похоронен рядом с церковью в Мариоках.
Очень переживал Е. Картавцев смерть жены. Он старался полностью выполнить ее завещание: построить санаторий и опубликовать дневники писательницы. Исполнить волю жены помешало сложное время: началась война, затем революция. Евгений Эпафродитович, поняв, что не успеет выполнить свои обязанности, составил, в свою очередь духовное завещание, где оставил большие суммы денег на публикацию дневника на семи языках и на строительство санатория, Мариоки со всеми постройками он завещал будущему санаторию. Но революция превратила завещание и деньги в простую бумагу. Смерть Картавцева означала конец Мариок. Санаторий так и не был построен, мариокский дом был разобран новыми владельцами и перевезен под Хельсинки (вполне вероятно, что он до сих пор там и стоит), дневник попал в архив и его так и не увидели читатели. Лишь один пункт завещания Е. Картавцева долгое время выполнялся: "Могила жены моей Марии Всеволодовны и моя, а также памятник жены над могилой, должны быть содержимы в чистоте, и порядке, с посадкой летом цветов на устроенных для того местах". "Могила любви" действительно до 1939 года содержалась в чистоте и порядке. Вокруг церкви образовалось небольшое кладбище, здесь хоронили русских, оставшихся после революции в Финляндии. Церковь была действующей до 1939 г.
В 1944 году Карельский перешеек окончательно стал советским. Новая власть стремилась уничтожить все, что было связано с историей и культурой финского народа, одновременно уничтожалось и русское наследие. Годы и люди сделали свое: "Могила любви" превратилась в груду камней, памятник исчез неизвестно куда, а на месте знаменитой лестницы теперь спуск лыжного трамплина. "Необыкновенно поэтического уголка, возникшего из мечты поэтической женщины" больше не существует. Мариоки превратились в очередной памятник нашему варварству и историческому невежеству.
Взято отсюда terijoki.spb.ru/history/templ.php?page=marioki2...
читать дальшеВот что известно сегодня о Марии Крестовской. Ее отец - известный литератор Всеволод Крестовский, автор "Петербургских трущоб". Родители развелись, когда Мария была совсем ребенком. Воспитывалась она у бабушки и с 10 до 17 лет - в Смольном. Затем мы встречаем ее имя на афишах Киевского драматического общества и, наконец, театра Ф. А. Корша. Под псевдонимом Ростовская будущая писательница играла в пьесах А. Н. Островского вместе со Стрепетовой, Ленским, Ермоловой. Потом - неудачный роман с немолодым женатым художником. Он оставил совсем юную мать и ребенка на произвол судьбы и исчез... Затем - переезд в Петербург и встреча с будущим мужем, очень богатым Евгением Картавцевым, который, помимо других высоких должностей, состоял и казначеем Литературного фонда. Он усыновил ребенка и тем самым дал ему возможность со временем поступить в Морской кадетский корпус.
Литературная деятельность Марии Крестовской начинается с середины 80-х годов. А уже через четыре года выходит собрание ее повестей, рассказов и романов в четырех томах. Критике случалось называть ее "русской Жорж Санд"... Существует свидетельство, что вся Москва и весь Петербург с увлечением зачитывались "Артисткой" Крестовской, гадая, кого же хотела изобразить писательница - Ермолову, Савину или обрисовала собственную жизнь. Чехову очень понравился рассказ Крестовской "Вопль".
Портрет И. Репина
В конце 90-х годов супруги Картавцевы приобрели имение в Финляндии в одним из популярных дачных районов Черная речка.
В начале XX века здесь поселились Л. Андреев, И. Павлов, Д. Менделеев, Г. Чулков и многие другие известные в России люди. По эскизам Марии Крестовской в полюбившемся уголке соснового бора, с которого открывался вид на лазурную гладь Финского залива, с помощью известных архитекторов был построен роскошный дом, разбиты сиреневый сад и парк. Новое поместье муж-миллионер назвал именем любимой жены – "Мариоки".
Своему имению и посвятила Мария Всеволодовна остаток жизни. Никогда не занимавшаяся раньше садоводством, она превратила Мариоки в удивительный памятник садово-паркового искусства. Имение всегда было полно гостями. Здесь любила отдыхать Т. Л. Щепкина-Куперник. "О Мариоках я могла бы писать томы, я им посвятила множество стихов, называвшихся "Сказки Мариок", и для меня они остались прекрасной сказкой моей молодости" – писала она. Частым гостем в Мариоках был известный юрист и общественный деятель А. Ф. Кони, он приезжал сюда не только отдыхать, но и работать, так как атмосфера дома способствовало этому. Это живописное место привлекло Всеволода Мейерхолыда который а 1912 году работал с артистами в Териоках. Хозяева были гостеприимными, но не назойливыми. Е. Картавцев сделал такую запись в альбоме жены: "Основное правило Мариок – хозяева не занимают гостей, гости не заботятся о хозяевах: каждый сам решает, что ему нравится и проводит время, с кем ему весело. Обязанность же хозяев – приютить и накормить своих гостей. Что сверх того – то от лукавого".
Последние годы жизни Марии Всеволодовны были очень тяжелыми: давала о себе знать болезнь сердца. Ее лечили известные профессора Бехтерев и Павлов, жившие недалеко от Мариок. Но болезнь прогрессировала. 6 июля 1910 года – ее не стало.
Вскоре рядом с могилой на деньги Картавцева была построена красивая белая церковь "Всех скорбящих радости" (это была одна из первых построек архитектора И. Фомина), Евгений Эпафродитович построил ее в память жены. Позже на могиле был установлен прекрасный памятник работы В. Лишева.
"Великолепный памятник... возвышался в стороне от церкви, на склоне горы. Это была огромная глыба гранита, а на ней, в натуральную величину, сидела в кресле красивая бронзовая женщина и задумчиво смотрела на море. У ее ног валялся плюшевый мишка, тоже из бронзы", - это отрывок из воспоминаний В. Андреевой, дочери писателя Л. Андреева, который тоже был похоронен рядом с церковью в Мариоках.
Очень переживал Е. Картавцев смерть жены. Он старался полностью выполнить ее завещание: построить санаторий и опубликовать дневники писательницы. Исполнить волю жены помешало сложное время: началась война, затем революция. Евгений Эпафродитович, поняв, что не успеет выполнить свои обязанности, составил, в свою очередь духовное завещание, где оставил большие суммы денег на публикацию дневника на семи языках и на строительство санатория, Мариоки со всеми постройками он завещал будущему санаторию. Но революция превратила завещание и деньги в простую бумагу. Смерть Картавцева означала конец Мариок. Санаторий так и не был построен, мариокский дом был разобран новыми владельцами и перевезен под Хельсинки (вполне вероятно, что он до сих пор там и стоит), дневник попал в архив и его так и не увидели читатели. Лишь один пункт завещания Е. Картавцева долгое время выполнялся: "Могила жены моей Марии Всеволодовны и моя, а также памятник жены над могилой, должны быть содержимы в чистоте, и порядке, с посадкой летом цветов на устроенных для того местах". "Могила любви" действительно до 1939 года содержалась в чистоте и порядке. Вокруг церкви образовалось небольшое кладбище, здесь хоронили русских, оставшихся после революции в Финляндии. Церковь была действующей до 1939 г.
В 1944 году Карельский перешеек окончательно стал советским. Новая власть стремилась уничтожить все, что было связано с историей и культурой финского народа, одновременно уничтожалось и русское наследие. Годы и люди сделали свое: "Могила любви" превратилась в груду камней, памятник исчез неизвестно куда, а на месте знаменитой лестницы теперь спуск лыжного трамплина. "Необыкновенно поэтического уголка, возникшего из мечты поэтической женщины" больше не существует. Мариоки превратились в очередной памятник нашему варварству и историческому невежеству.
Взято отсюда terijoki.spb.ru/history/templ.php?page=marioki2...